Русский художник с французскими корнями Николай Ге всю свою жизнь наполнил проповедью духовной красоты. Его последние работы необычайно взволнованны, пронизаны эмоциональностью, искренностью и духовностью. В день его смерти  предлагаем вспомнить 7 великих полотен живописца.

      Он мог бы стать математиком, но страстное желание творить оказалось сильнее. После двух лет обучения на математическом отделении философского факультета Петербургского университета, Николай Ге в 1850 году поступает в петербургскую Академию художеств. Время обучения пришлось на последние мрачные годы правления Николая I. Студентам приписывалось четкое следование канонам классицизма и его главным темам: мифологическим сюжетам и античным героям. Молодой Ге решает, что если следовать, то за лучшим. В те годы для многих в Академии образцом для подражания был Карл Брюллов, не исключением стал и Николай, восхищавшийся автором «Помпеи».
      «Суд царя Соломона» — работа, которая написана в абсолютно брюлловской манере: ярко и красочно. Известный библейский сюжет о провокационном решении царя Соломона разрубить надвое ребенка, который стал причиной ссоры двух женщин, каждая из которых утверждала, что именно она – мать дитя. Полотно написано в соответствии с академическими канонами – классическая композиция, характерные «говорящие» жесты и выразительные позы.

      После окончания Академии, Николай Ге, пытаясь освободиться «от духоты» застывшей в ожидании страны и не дожидаясь выдачи финансовых дотаций на стажировку, уезжает вместе с молодой женой в Италию. Результатом попыток создать отчетное, программное полотно Ге становится создание большого количества эскизов, однако ни один из замыслов не воплощается в жизнь. В счастливой семейной жизни пролетают несколько лет, а отчитаться перед Академией по-прежнему нечем. Ге много читает, работает и ни на один день не останавливается в поиске идей для своей первого великого полотна. И вот однажды тема сама находит художника.
      В процессе изучения жизни Христа, перед Ге отчетливо встает одно их ключевых евангельских событий. Всего-то и остается, что перенести его на картину. Художник долго ищет среди друзей и знакомых тех, кто имел бы внутреннее или внешнее сходство с учениками Христа. В итоге апостола Петра он пишет с себя, а в качестве отправной точки для написания центрального персонажа становится Герцен. Картина-откровение потрясла зрителя правдой и реализмом. Да, именно так все и происходило! Тесная и сумеречная комнатка, сквозь тряпицу на окне видно, как угасает синь ночного неба, низкий стол на трех ножках, за которым размещены персонажи – все это потрясает убедительностью. На переднем плане темный силуэт Иуды, нервно набрасывающего плащ на ходу. Юный Иоанн порывисто вскочил, Петр недоуменно смотрит вслед предателю, остальные апостолы потрясены. И только Иисус замер в отрешенной и скорбной позе – он знает, что случится: неизбежное предательство Иуды, отречение Петра, мучительная смерть.
      Картина была принята публикой, а Ге в столь юном возрасте стал профессором Академии художеств – это был беспрецедентный случай. Однако церковь посчитала иначе: трактовка сюжета была признана неканонической, на полотне присутствовал «недопустимый материализм». В итоге – картину запретили репродуцировать.

        Новую работу художника «Вестники Воскресения» в России никто не понял и не признал. Ее отказались принимать на выставку в Академии художеств. Выставленная в художественном клубе друзей, картина также не имела успеха. Та же участь постигла и первый вариант картины «Христос в Гефсиманском саду». И в Петербурге, и на мюнхенской выставке 1869 года, куда художник отправил ее вместе с «Вестниками Воскресения», ее образы посчитали надуманными и умозрительными. Ге давали понять, что он не оправдывает возложенных на него надежд. Только спустя годы публика дорастет до понимания сюжета, в дни же, когда Ге вернулся из солнечной Италии в серый Петербург и так нуждался в поддержке, публика осталась равнодушна.

       После серии полотен на историческую тему, расстроенный непониманием своего творчества и резкой критикой, разуверившийся в своем таланте мастер покидает в 1875 году Петербург и поселяется в Черниговской губернии. Он коренным образом меняет жизнь: сооружает необычную мастерскую с системой зеркал, осваивает печное дело и начинает класть печи, изредка для заработка пишет портреты соседей. Знакомство в 1862 году с Львом Толстым становится судьбоносным для Ге: он понимает, что не одинок в поисках идеала, отчетливо видит, что творчество может служить самой жизни. Художник возвращается к работе на качественно новом уровне.
В то время как в Петербурге почти забыли о Николае Ге, на одной из передвижных выставок появляется его полотно «Христос с учениками входит в Гефсиманский сад». Работа несомненно заслуживает право встать в один ряд с лучшими живописными произведениями: волнующе-тревожное настроение, необычайная красота колорита, сюжет. Апостолы торжественно спускаются по ступеням в темноту, и только Иисус останавливается на мгновение, чтобы поднять глаза к бесконечно-прекрасному звездному небу. Картина была вновь подвергнута жесткой критике церкви.

        Ге с новыми силами обращается к евангельским темам – его полотна звучат теперь как страстные проповеди. Он переписывает «Гефсиманский сад» и показывает зрителю уже готового к великой жертве Христа. Все сомнения он оставляет в Гефсиманском саду и без страха идет до конца навстречу своему предназначению. Картины художника стали появляться в Петербурге регулярно: их снимали с выставок, подвергали беспощадной цензуре и гонениям. Но, выставленные на частных квартирах, произведения мастера собирали толпы зрителей. О запрещенных картинах говорили, их обсуждали в газетах и вывозили за границу. Мастер был доволен: «Я сотрясу все их мозги страданиями Христа… Я заставлю их рыдать, а не умиляться». Ге становится апостолом нового искусства. Молодым художникам он рассказывает о форме, которая способна передать чувство. Сам же пишет так, как учит: без натуры, без эскиза, без контура.

        Построение полотна способно перевернуть традиционное представление понимания добра и зла, свети и тени. Пилат стоит в мощном потоке солнечного света, тогда как Христос кажется, напротив, погруженным во мрак. Но если внимательнее рассмотреть полотно, можно увидеть, что прокуратор стоит против солнца и лицо его погружено во мрак. Темные складки тоги опутывают тело Пилата, словно веревки. Лицо измученного пытками Христа, напротив, освещено, его одежды при пристальном взгляде окрашиваются в пурпурные цвета, а вокруг всей фигуры появляется божественное сияние. Две личности, два мировоззрения были показаны мастером нетрадиционно и смело. Понятно, что церковь не приняла такой взгляд. Ее шокировал образ Христа, который абсолютно не соответствовал многовековой традиции изображения Спасителя как совершенного духовно и прекрасного внешне человека. Третьяков сначала отказался покупать картину, но после гневного, но аргументированного письма Толстого, в котором он пожурил мецената за «сбор навоза» и «отказ взять жемчужину», Третьяков изменил решение и приобрел картину.

      «Голгофа» Ге осталась незаконченной. Публика увидела ее уже после смерти мастера. Новаторская форма произведения с использованием любимого приема противопоставления персонажей наполнена глубочайшим нравственным смыслом. Сына Божьего отправляют на позорную смерть. Слева в поле зрения вторгается рука, которая повелительным жестом подает сигнал к началу казни. Иисус знает, через что должен пройти. Он исступленно заламывает руки и поднимает глаза к небу, к Отцу. В Страстном цикле Ге пишет и два варианта «Распятия», при взгляде на которые создается угнетающее впечатление.
      «Что есть истина?» и «Голгофа» производят эффект разорвавшейся бомбы. Возмущенное духовенство и общественность обращаются к царю и тот повелевает снять картины с выставки. «Разве может быть этот оборванец и бродяга Христом? Разве так можно класть краску? Этот Ге совсем разучился писать!»
Николай Ге скончался  13 июня 1894 года. Он до конца своих дней был уверен в том, что искусство может помочь человеку прозреть и немного улучшить этот мир.

Фаина  Шатрова